Ольга Маслова. Из цикла стихов "Адам и Ева"

Упала сумочка...
А из неё: обломок
простого карандаша,
испачканный в розовой пудре.
Брошка и тушь, мелочь
по 10 коп. и носовой платок,
пропитанный запахом сладким
туалетной воды. Помады
съеденный блеск и обломок
расчески, яблоко и конверт
(с тем же запахом), черный
каблук и билет на концерт;
справка в бассейн, Есенин
(стихи) - не сдала в библиотеку...
чеки и тест (на беременность),
паспорт и смятый блокнот,
таблетки и календарь
(с отметками дней), чья-то
визитка и пилочка для ногтей...
брелок без ключей и часы...
Это - мир женщины...
С верой незыблемой в счастье
и вечным стремлением
к любви и мужчине,
сознанием над ним превосходства
и страстной покорностью силе,
чувством слепым игрока, за победу
отдавшего жизнь и
низменной печалью и болью -
расплата за веру в иллюзию
счастья...



* * *
Мир ждет гения.
Томится в предчувствии краха.
Читает центурии Нострадамуса
И видит пророка в любом выскочке.
Все объяты смятением и безотчетным страхом,
Боятся, что скоро расстанутся,
Любой шарахаясь вывески.
Но каждую ночь, однако,
Падают на пол платья,
Мнутся чистые простыни,
За окном мерцают звезды.
И начинают плакать
Люди от этого счастья,
Что они обладатели острова,
Где любить никогда не поздно.
А потом наступает утро...
Бледнеют женские лица,
Черствеют мужские взгляды,
Шипит в сковородке яичница...
Ночь вспоминается смутно...
И вновь ожиданьем томится
Мир, и люди объяты
Страхом, с которым не свыкнуться.



Свидание

По кровати рассыпаны бигуди.
Спутаны русые волосы,
Тело тревожно гудит.
Говорит не своим голосом.
Распространяется запах "Шанель"
(Немного приторный, впрочем),
по квартире в прозрачном белье
Мечется и хлопочет...
Не находит золотую цепочку,
До предела раздражена!
Вставляет камушек в мочку,
Все тело - словно струна...
Не успевает подкрасить губы.
Кидает туфли в пакет...
Ее не трогайте, грубый
Иначе будет ответ.
Трамваи идут целые сутки!
Пуговица оторвалась
У новой бархатной юбки...
Боже! Что за напасть!
Они встречаются в бельэтаже,
Вбегает с третьим звонком...
Что ей сегодня скажет,
Если будут опять вдвоем?
У нее не принимают одежду:
Входит в ложу с пальто...
Падает стул, - с надеждой
Смотрит вокруг - не то!
Ровно через пол-отделенья
Воздуха сзади струя...
Под звуки чудного пенья
Повернулась: а вот и я!
Из театра уходила с ним вместе,
Кутаясь в ласковый мех,
Внимая красивой лести,
Слушая собственный смех.
Они ехали на полной скорости,
Расступались огни фонарей...
И чуть легкий укор совести...
И запах гyб и кудрей...



* * *
Там, за парком, прямо по дорожке
Через рощу и усадьбу мужа,
Моего любовника сторожка.
Как он сильно мне сегодня нужен!
Говорит на местном он наречье,
Называет часто "ваша милость",
И, устав от мужнего увечья,
Я беру его тепло и силу.
Я ложусь, раскинувшись свободно,
Тела ощущая все изгибы,
Осязая нежность, небесплотность
Складок, родинок, проталинок, ушибов.
А сегодня разыгралась буря...
Я пришла, промокшая до нитки,
Он растер меня и обнял, нежно хмурясь...
Быть с ним рядом - сладостная пытка.
Ощущение тепла и тела,
Постижение естества и счастья...
Суть его - в порывах дико-смелых
И в божественно животной страсти.
Я люблю касания и звуки,
Леса шум и тихий треск в камине,
Запах этих трав и эти руки
Я люблю... Ведь истина - в мужчине.

Лето 1998 год



Жрицы

Себя со страхом тайным причисляю
к магическому кругу жриц.
Откуда родом, имена - не знаю,
и даже в снах не видела их лиц.
В ручье своим любуясь отраженьем
и собственного тела красотой,
Дионису воздам я песнопенья
и выпью опьяняющий настой.
Я криком оглашу поля пустые,
в свободном танце бешено кружась,
в реальность воплощу свои мечты я,
в песок упав, безудержно смеясь.
Отдамся вод холодному теченью,
Смывая грязь и свежесть обретя,
последую души любым веленьям
с невинностью и легкостью дитя.
Все совершенство мира воплотится
в магическом кругу безумных жриц
Я - женщина, а значит, тоже жрица,
сменившая сто тысяч тел и лиц.



Воспоминание

Мужчина, тот, что поднимается
походкой лёгкою по лестнице,
Он шляпы фетровой касается,
он дома не был больше месяца.
В трюмо трояко отражается
окно в цветах, соседкой политых.
В бокалах вещи уменьшаются...
Все тонет в бликах, солнцем пролитых
Четыре вечера. Он женщину
оставил нежную, душистую.
Не смог характер переменчивый
перед любовью пылкой выстоять.
Ослабил галстук с облегчением...
Сварил он кофе и с газетою
уселся в кресло, с наслаждением
дымя своею сигаретою.
Четыре тридцать. Август ласковый
скользит по кафелю и прячется
в серванте - с рыжею опаскою
смеется над его чудачеством.
Он сделал резкое движение:
волной душистою, игривою
пахнуло вдруг, и на мгновение
возникла линия - красивая
Сидит... распущенные волосы,
перебирая украшения...
на обнаженном теле полосы,
игра лучей - теней сплетение...
Он кофе пьет, лукаво щурится
(при внешней всей его суровости),
И запах августовской улицы.
Затяжка... Он читает новости.



Танго

Моя душа - апельсиновый сок
Со сладким привкусом манго.
Щурясь, всасываю теплый глоток
Под скрип ресторанного танго,
Подбрасываю пару кусочков льда,
И вновь - тепловатый привкус,
Но делаю вид (не пила никогда),
Что пью холодное виски.
В моих волосах - лимонный шампунь,
Губы - припухлость клубничная,
Аромат... Свежесть... Клюнь - клюнь,
Мой шоколадно-сливочный!
Может, ты только бараний шашлык,
Залитый чесночной подливкою?
Расплескать свою душу готова, в миг
Став терпкой наливкою.
Расспроси меня, разведи, разлей,
Рассоси мои страхи улыбками...
Я стану женственней, горячей,
Нежным кофе со сливками...
- Ты молишься? - Да... Нет... Иногда...
Моему фруктовому Богу...
- Ты женщина? - Нет... Не угадал...
Я нежный, холодный йогурт...



* * *
Гибкая талия... Чуть смугловата
Изящная линия юной спины.
Очертания мышц рук узловатых
И плеч, будоражащих женские сны.
Как он прекрасен! Сильная шея
С легким пухом светлых волос...
Смотришь, ему улыбнуться не смея...
Боль и смущение тебе принес.
Как же он молод! Как невинна
В чистых трещинках мягкость губ.
Сила в ресницах спряталась длинных..
С робкой дерзостью взгляды зовут.
Первый испуг его мил и понятен...
Сколь же наивна мужская игра!
Запах его так свеж и приятен...
Как же ты счастлива! Как ты стара!


* * *
Снег... Минус семь градусов на табло...
Солнце спряталось очень кстати.
Тепло... Спокойно и очень светло...
Так же, как в больничной палате.
Больно? Очень? Постой! Внутри?
Сердце? Не плачь... Я рядом, рядом.
Ты на кресты и небо - смотри.
Не хочешь? Не веришь? Тогда не надо.
Как там было? -Белое, белое.
Женщины - бедные. И - одни!
Мне первый укол со снотворным сделали.
Музыка... Солнце... Крупа... Огни.
В белой палате - четыре тени,
Час не отходит тяжелый наркоз.
Я обхватил руками колени:
Где я? Жива ли? - Первый вопрос.
Дайте шубу. Она под вами, -
Медленно женщина просит меня.
Пошевелила руками, ногами.
Трудно ответить, спросить и понять.
Целую вечность пыталась одеться,
Долго сидела в колготке одной...
Мерно качаясь, хотела согреться,
Кутаясь в чей-то платок шерстяной.
Кроме меня, никого не встречали,
На руки взял и понес, как во сне...
Был этот день очень тих и печален,
Вот как сегодня: свет, снег...
Не плачь, не плачь! Смотри в небо.
Звезда ревнует тебя к земле,
Счастья ты от нее не требуй!
Нет совершенней ее и злей...



* * *
Вот он идет...
А навстречу - лица
Женщин, девушек и старух...
Каждой из них он когда-то снился,
Каждая имя его на слух,
На вкус и на ощупь пробовала.
Вот он идет...
А вокруг - движение
Стройных, волнующих, длинных ног.
Кто б объяснить им загадку влеченья
К юноше, мимо смотрящему, мог?
Тайну Диониса чувствовали...
Вот он идет,
Избегая взглядов
Сладких, жалобных и больных ...
В легком прищуре он награду
Прячет за все желания их:
Смотреть на себя его требовали!
Вот он идет...
Ощущая кожей
Шумный, теплый, весенний взрыв.
Что-то сказал! Ни на что не похожий
Сдержанный голос его красив.
От хрипотцы его вздрагивали!
Остановился.
И замерли лица.
Замерло десять тысяч сердец.
Ездил когда-то в златой колеснице
И на челе красовался венец.
Каждая Бога чествовала!
Вот он идет.
И навстречу лица
Женщин, девушек и старух.
Каждой из них он когда-то снился...

1998г



* * *
Каждый пo-разному... Кто - по-мужски откровенно,
Быстро поддавшись ласке, между плечом и шеей
Сжимал мою руку, сожмурясь...А кто постепенно
Оттаивал и замирал, шевельнуться не смея.
Кто-то боялся нежности прикосновения,
В страхе отбросив ладонь, меня отбегая...
В нервных, порывистых, окаменелых движениях -
Сила и беззащитность желания больная.
Как у котят - за ухом до смуглой ключицы
Сладко томит извечная женская ласка.
Упрямое сердце со слабостью быстро смирится,
И упадет неумело надетая маска.



* * *
Сон в руку...
Мальчик двенадцатилетний
Вчера мне приснился,
Цветами увенчанный.
Вечером теплым, афинским, летним
Я стала его первой женщиной.
Как сладостно робкой владеть душою,
Тревожные взгляды ловить очей,
Быть откровеньем, заветной мечтою,
Мучить бесстыдностью дерзких речей.
Сон в руку...
Мальчик с внешностью милой
Ко мне наклонился погибшим растением.
Падали звезды - тьма их гасила.
Я стала первым его крещением.
В ласках несмелых слились воедино
Опыт отцов и невинность ребенка -
То был с гармонией наш поединок,
Вкус извращения познали мы гонкий.
Сон в руку -
Мальчик с глазами печальными
Прощался со мною с лучом восходящим.
Нам кольцами росы были венчальными...
Я стала источником животворящим.
Я ощутила себя госпожою,
Переодевшейся в платье служанки.
В каждой - желание быть мужней рабою,
В каждой - бесстыдство безумной вакханки.
Сон в руку...
Мальчик двенадцатилетний
Вчера мне приснился, скакавший верхом
На лошади белой... Вечером летним
Он стал последним моим грехом.

1997г.


Утро

Капля меда - на белый хлеб...
Глянец яблок и сок лимона.
Быстрый взгляд из-под сонных век.
Он принес молоко в бидоне.
Наливает, едва отогнув,
Желтоватую теплую пенку,
И кусает, в чашку макнув,
Разогретые только что гренки.
Через шторку в террасу - свет,
Шум шагов, голоса, движенье ...
На подносе несъеденный хлеб:
Как не любит момент пробуждения.
Дребезжание стеклянных дверей...
Принесли уже свежую почту:
Не прощавшись, ушел, поскорей,
Будто не было минувшей ночи!

Как не любит она пробуждение!



Нежность (1) (Мелодия для скрипки)

Целует в зеркале алый рот,
Изнемогая от нежности...
Сердце ждет,
Источая пьянящее зелье.
Зеленых глаз отражение
Куда-то зовет.
Согревая, струятся внутри
Горячие токи любви...
В безбрежности этих потоков -
Источник томления и счастья...
Ласка касания
Змеиным кольцом ложится на сердце,
Переполняя тело волнами страсти...
В безгрешности
Алого рта и бровей изогнутых,
Глаз, потемневших от зелья
Пьянящего - лю...
В сцеплении рук...
Между плеч и губ - лю... лю... лю...



Нежность (2)

Нежность...
Розовые лепестки
Мысли о...
Опадают на вышивку
Слишком нем...
Белой скатерти
В матери - ты...
В чашку с теплым какао
Стала...
На стеблях их меньше, но...
Женщиной.



Нелюбовь

Она сидела у окна. Был дождь.
А в комнате темно...
Как любит дождь! (она сказала) и фонарь
Внезапно осветил ее лицо
И край стола и чашку
Испитого чая так печально
Она в тот вечер вспоминала жизнь... Всю ночь
Играло радио и чайник электрический свистел.
Всю ночь светил фонарь и на рассвете
Лилово - призрачным пятном случайно
Он растворился в зябком утре и в сырой
Палитре холодного дождя и в ожидании
Новой чашки чая она молчала,
Угадав привычно
Себя в звезде, что светит ярче, плача,
Чуть пожалев на миг
Об одиночестве своем на светлом небе...
А часы показывали пять... Без десяти...
Пора идти. Ложиться.
Нелюбовь
Вдруг ощутила с новой силой. Больно
Молчание одиночества. Часов
Печальный ход и чая
Подслащенного вкус...



Великие грешники

Стремятся туда, откуда родом,
До самого сердца достать пытаясь...
Они окунаются в кровь и воду -
В женское чрево, невинность теряя.
И обретая ее в одночасье,
Словно желая испить молоко,
Они приникают к сосцам со страстью,
В детство врываясь одним рывком.
Любят манную кашу и ласки,
Кофе в постель, теплоту касания,
Верят с наивностью в глупые сказки,
С искренним страхом боясь наказания.
Детские слезы и ветер восточный
Сравнится со нравом их переменчивым;
Как же естественно и непорочно
Стремление вечное слиться с женщиной!
И, окунувшись в теплом потоке,
Прильнув к груди, засыпают быстрей.
Великие грешники, вы одинокие
Дети заблудших своих матерей...



* * *
Дерзкий танец шестидесятых:
Живот - к небу, руки - на плечи.
Смотрит в глаза, улыбку спрятав,
Стремительно двигаясь ей навстречу.
Вперед - назад, колени - бедра,
Вдыхает запах ее духов.
Помнит ритм зажигающе-бодрый,
Их диалог танцевальный без слов.
Тряхнув волосами, голову склонит,
Взгляд - мимо; лицо - горит.
Ее груди коснется ладонью,
Словно там притаился стыд.
Руку его отводит на плечи,
Лишь на мгновение в испуге застыв...
Он очарован стыдливостью девичьей,
Прелестью скрытой ее наготы.



Апрельский сонет

И "Beatles" молодыми голосами
Смеются. Головокружение.
Апрель такими тихими шагами
Принес тепло. Вокруг - движение.
И дачники в машинах мчатся,
Врезаясь в лужи...
И что-то вдруг должно начаться,
Что очень нужно.
И хочется пощечин дерзких
И взглядов робких.
И выбить весело и с треском
Шампанских пробки.
Сливаются, как раньше, в детстве,
Пространство, время...
И этот запах... Такой известный
Запах сирени.



* * *
В сердце ты моем - эпоха...
Шелковый и влажный век.
Для меня остался вздохом,
Странный, чуждый человек.
Так по-мартовски волнует
Запах шерсти и свечей...
Лишь во сне меня целует
Мой загадочный ничей.
Так по-женски, так небрежно,
Так мгновенно горячо
Мягких губ коснулась нежно,
Тех, к которым так влечет.
За желание и томление,
Кутаясь с досады в плед,
Я тебя, мой сон весенний
Все ругаю на чем свет.
Буду пахнуть я клубникой,
Загляну я вглубь зеркал...
Молчаливый мой и дикий,
Ты моим капризом стал.



* * *
Я... думаю о тебе...
Я думаю... о тебе...
Ты ворвался в мою реальность,
Не спросясь - через сны
Со своей больной, но красивой
Любовью...
Ты... Вошедший в мозаику
Сложной гармонии жизни,
Мне не мешаешь творить пустоту...
Вот только сны... И ещё...
Это кольцо вокруг головы
При мысли о странной любви...
Не приходи! Оставайся капризом,
Воспоминаньем - мечтой!
Иначе - ты слишком живой
И не нужный в осеннем пейзаже,
В гармонии слов и бульваров...
Неба, распахнутого пальто
И запахов тонких духов.
Иначе - ты разрушаешь
Иллюзию счастья и безупречность
Грустных, теплых тонов
Палитры сентябрьских мотивов...
Я... думаю о тебе...
Я думаю... о тебе...

© Ольга Маслова