Лум

Надо открыть форточку. Скоро ко мне снова прилетит Лум. Я буду угощать ее разными вкусностями: любит сладкое, как ребенок, и почти не ест нормальную человеческую пищу. На моем столе уже стоит вазочка с конфетами и печеньем. Всего по одной конфете каждого вида: Лум много не надо, она даже самые маленькие конфетки держит двумя ручонками, да еще и коленкой снизу подпирает, чтобы не было тяжело. Вообще-то Лум не настолько маленькая; когда она ложится поперек моей ладони, ее ножки свешиваются вниз. Но Лум любит показать, какая она вся слабенькая и беззащитная, чтобы меня разжалобить. Из-за этого она и требует, влетая в мою форточку, чтобы я отдернул штору. Она бы и сама могла с этим справиться. Но мне приятно доставить ей это маленькое удовольствие.

Когда-то Лум была не такой маленькой, и в форточку она тогда, конечно, не влетала: входила в дверь, как все нормальные люди. Скорее всего, она и летать-то тогда не умела. Имя у нее тоже было другим; не знаю, откуда взялась эта дурацкая кличка, которой я ее теперь мысленно называю. По-моему, она сама ее придумала. Во всяком случае, в лицо я ее так никогда не называю.

Раньше Лум, которая тогда еще не была теперешним милым существом, довольно часто мне пакостила. Застав меня пару раз с другими женщинами, больше месяца устраивала скандалы с завидной регулярностью: два раза в неделю. Я даже попытался составить график. Получалось, что обычно скандалы случались по вторникам и пятницам. Ну, вторник я еще могу объяснить: в ночь с понедельника на вторник я не всегда ночую дома. Это далеко не всегда означает, что я провел ночь с другой женщиной: просто в понедельник у меня по плану день чудес. Я, видите ли, волшебник, и время от времени мне надо тренироваться, чтобы не утратить навыка. А чудеса по ночам творить как-то приятнее, да и проблем меньше возникает. Только ведь если женщина что-то себе в голову вобьет, ты ни за что ей не объяснишь, что все не так, как она думает. Лум закатывала истерики, один раз даже попыталась выцарапать мне мои бесстыжие, по ее мнению, глаза. Мне пришлось ее ударить, чтобы привести в чувство. После этого Лум долго ходила по квартире кругами, демонстративно держась правой ладошкой за левое плечо - место предполагаемого синяка, и смотрела на меня огромными глазами, полными скорби и незаслуженно оскорбленного достоинства. Когда она, наконец, опустила ладошку, синяк и правда наличествовал: крупный, густо-лиловый, хоть в рамочку его помещай в качестве образцового синяка. Неужели я так сильно ее ударил? Подозреваю, она сама себя еще чем-нибудь приложила по тому же месту, какой-нибудь тяжелой вещью, дабы мне потом было стыдно смотреть.

Ну ладно, не так все было и плохо. В конце концов, были и приятные моменты. И не только по ночам. Эту фразу, впрочем, можно понимать двояко... Скажем так: если бы не эти бесконечные скандалы, истерики и упреки, Лум была бы лучшей женщиной на свете. Я часто говорил ей об этом. Обещал выполнить все ее тайные желания, не только эротические - если она только перестанет придираться к каждому моему неловкому слову, подозревать меня в связи со всеми женщинами мира... Да, я не могу спокойно смотреть на длинные ножки под короткой юбочкой, и восхитительные изгибы женского тела никогда не оставляют меня равнодушным. Ну и что? Интерес этот, как правило, чисто теоретический, а если что иногда и случается, то ведь можно бы это и простить. Каждый имеет право на свои маленькие слабости. В конце концов я всегда возвращался к ней, потому что любил ее. Она была для меня дороже всех женщин мира, вместе взятых, дороже даже моего волшебного дара. Более того, я признался ей в том, что я волшебник. Кроме нее, об этом не знает ни одно живое существо. Я обещал, что выполню все, чего она сможет пожелать - в обмен на любовь без ссор.

Надо бы, конечно, просто лишить ее способности к склокам. Но мне казалось, что я таким образом внесу в наши отношения что-то искусственное: я хотел, чтобы она сама почувствовала настоятельную потребность слушаться меня во всем, чтобы была нежной и податливой не только после жарких исступленных ласк, чтобы она пошла за мной на край света, не спрашивая, зачем мне это нужно. А она бы обязательно спросила: ей подумалось бы, что там, на краю света у меня есть другая женщина. Если бы так, я не взял бы ее с собой, но женская логика этого никогда не постигнет.

Зачем мне так хотелось, чтобы она по собственному желанию подчинилась мне? Видите ли, я хотел сделать из нее волшебницу. Поделиться своим даром, что ли. Я не был до конца уверен в том, что все получится, но попробовать стоило. Я чувствовал в ней большой потенциал, надо было всего лишь развить некоторые скрытые способности. Но делать это было нельзя до тех пор, пока ее характер не исправится. Представьте себе женщину со склочным характером и волшебными способностями. Кто это? Правильно, ведьма. В этом мире и так слишком много ведьм, чтобы создавать еще одну. А характер, исправленный волшебным путем, мог тем же путем стать прежним после обретения волшебного дара. Так что я не оставлял надежды по-хорошему уговорить Лум исправиться.

В один далеко не прекрасный день наша ссора зашла слишком далеко. Лум оскорбила меня, я был не в себе и наделал достаточно много глупостей. Даже когда обычный человек как следует разозлится, он может кого-то убить, в лучшем случае - нанести побои средней степени тяжести. На этот раз все было гораздо хуже. Я применил к Лум недозволенный прием, который должен был стереть ее с лица земли. Исчезая, она с такой тоской посмотрела на меня, что мне внезапно стало до боли жаль ее, я запоздало понял, что люблю ее слишком сильно, чтобы дать просто вот так исчезнуть. Но было уже слишком поздно, и все, что я смог сделать - это превратить Лум в то существо, которым оно сейчас и является.

Кто же теперь такая Лум? Строго говоря, я не знаю. Что-то маленькое, летучее. Выглядит она почти так же, как и раньше, только размером намного меньше, и выражение лица изменилось: характер у нее все же улучшился, хотя и не стал идеальным. Теперь она никогда не скандалит, не пытается подраться со мной, и причина вовсе не в ее маленьком росте: в конце концов, физически я всегда был намного больше ее, да и сильнее все же, так что даже без помощи каких-то необычных способов мог не дать ей причинить мне вред. Она это прекрасно понимала даже тогда.

Пропали куда-то и истерики, зато появились новые странности. Касаются они преимущественно моих отношений с женщинами. Ревнивая прежде, Лум теперь не только не выказывает никаких признаков ревности, но, напротив, словно старается свести меня с какой-нибудь женщиной. Честно говоря, я не пытаюсь уклониться от этого, хотя мне несколько странно наблюдать такое ее поведение.

Впрочем, я не сразу обнаружил перемены в поведении Лум. Первое время после ее превращения в теперешнюю девочку-эльфика я ее вообще не видел: она посмотрела на меня печальными глазками и вылетела в открытую форточку. Я бросился к окну, но она уже исчезла в снежном вихре: в тот день была сильная метель. Я думал, что она погибла, замерзла насмерть, и никак не мог простить себе этого. Форточку я оставлял открытой круглые сутки, несмотря на холод - а обычно я не люблю открывать окна. Пробовал я и отыскать ее с помощью различных волшебных способов. Бесполезно: то ли она слишком хорошо пряталась, то ли я на время потерял свой дар.

Время шло, Лум не появлялась. Я приводил к себе женщин, довольно приятно проводил с ними время, хотя каждый раз я думал о том, что Лум это бы не понравилось. Я продолжал ее любить.

Через некоторое время я встретил женщину, которую и искал. Она была похожа чем-то на Лум, только без этих вечных капризов, истерик и упреков. Впрочем, сравнивать их я не могу: несмотря на общность многих качеств, все же это совершенно разные женщины.

Лум появилась вскоре после этого, словно только и ждала удобного момента: влетела в форточку, которую я теперь оставлял открытой скорее по привычке. Я честно во всем ей признался, но она была на удивление спокойна: ни слез, ни скандалов. Только грустно посмотрела на меня и попросила: "Дай мне что-нибудь на память".

Хорошенькое дело. Что же я мог ей дать? Ни одну вещь, даже самую маленькую, она не смогла бы долго держать в руках, а ведь нужно было еще и летать; в полете же силы тратятся намного быстрее. Единственное, что мне пришло в голову - это носовой платок вместо плаща. Впрочем, для нее платок был бы великоват. Да и что это за подарок? А Лум смотрела на меня, такая маленькая и несчастная, и я понял, что до сих пор ее люблю.

И тут я сделал то, чего делать не надо было ни в коем случае. Я поделился с ней своим волшебным даром. Поступок этот был настолько необдуманным, что свершился раньше, чем я сам осознал, что, собственно, произошло. А произошло нечто непоправимое, потому что поделиться даром можно лишь один раз. Тогда я еще не думал об этом, я просто любил Лум. В тот момент я мог бы отдать ей не только дар, но и жизнь - лишь бы она простила меня за то, что я с ней сделал. Лум посмотрела на меня, тихо сказала: "Спасибо" - и улетела, а я понял, что и она меня любит. Раньше я никогда этого не осознавал так отчетливо.

Лум не было несколько месяцев. За это время в моей жизни произошло довольно много событий, и одно из них напрямую связано с Лум и ее странным поведением впоследствии. Я решил жениться. Возможно, это случилось рановато по меркам обычных людей: я почти не знал свою будущую жену. Но это меня не останавливало, как и то, что я не мог поделиться своим даром с будущей женой. В конце концов, у обычных людей дара вообще нет.

Моя любимая с радостью приняла мое предложение руки и сердца. Она стала уже планировать нашу дальнейшую жизнь, увлеченно рассуждая о том, что мы будем есть по выходным на завтрак и какого цвета будут обои в детской. Не нужно думать, впрочем, что это говорит о ее приземленности и стремлении во что бы то ни стало выйти замуж. Мне достоверно известно, что она любит меня, пожалуй, намного сильнее, чем я ее. А обои... ну, пусть будут розовые, как она того хочет, хотя я не люблю как розовый цвет, так и собственно детей.

Я был счастлив - так, как никогда не бывал счастлив с Лум. Это не значит, что с Лум мне было хуже: просто в том и в другом случае счастье носило разный характер, слишком разный, чтобы сравнивать. В конце концов, мне наконец повезло найти совершенную во всех отношениях женщину, которая меня, вдобавок, любит, и я этим наслаждался.

Вот тут-то Лум и появилась во второй раз. На этот раз она не влетала в форточку: просто появилась из воздуха посреди комнаты. Потом-то она уже не пользовалась этим простым способом, чтобы не напоминать мне о том, что я поделился с ней волшебным даром. Она как-то сразу почувствовала, что мне об этом тяжело вспоминать: после превращения в эльфа Лум стала на удивление тактичной. И даже не обиделась на меня за это, что уж и вовсе удивительно, если принять во внимание характер Лум в доэльфийский период.

Лум улыбалась мне, пожелала мне счастья в семейной жизни - ей, конечно, и без моих рассказов все было прекрасно известно. А я чувствовал вину перед ней: она не могла быть счастлива в своем теперешнем виде. Впрочем, по ней это заметно не было: она весело улыбалась, грызла острыми зубками конфету, которую я ей предложил, и вся измазалась в шоколаде, так что мне пришлось принести в чашке теплой воды и выкупать ее. Процесс этот вызвал у меня приятные воспоминания о том, как она когда-то вот так же сидела в ванне, как сейчас - в чашке, покрытая облаками душистой пены, а потом я вытаскивал ее из воды, заворачивал в огромное махровое полотенце и нес в комнату, а там... Честно говоря, было несколько досадно, что сейчас Лум слишком маленькая.

Визиты Лум продолжались. Своим необыкновенным чутьем она угадывала, когда я буду один. Прилетала, ныряя в форточку, усаживалась на край стола и болтала ножками. Мы с ней довольно мило беседовали, а иногда и повторяли опыт с чашкой теплой воды. Мне нравилось проводить кончиком пальца по ее крошечному тельцу и видеть на ее лице выражение затаенного удовольствия, которое потом прорывалось блаженной истомой. Потом Лум благодарно касалась ладонью моей щеки и снова улетала в неизвестность.

Я предложил Лум снова превратить ее в человека. К этому времени я уже знал, как это сделать. Да и сама Лум могла бы выполнить эти, в сущности, несложные, хотя и не очевидные действия. После этого ей не пришлось бы вот так, украдкой, ловить мои ласки: она нашла бы себе мужчину, если бы снова стала нормальной женщиной. Но она отказалась, и причина отказа была довольно неожиданной. Лум заявила, что другой мужчина ей не нужен, нужен только я, потому что она меня любит. Но отнимать меня у моей будущей жены она тоже не имеет права. Сейчас же, когда она - не женщина, а маленькое летучее существо, наши действия изменой назвать довольно трудно. Я не мог не согласиться с этим. Впрочем, своей невесте я о Лум не рассказывал: она не менее ревнива, чем была когда-то Лум.

Постепенно Лум начала прилетать даже тогда, когда я был не один. Она видела меня с моей будущей женой, присутствовала в комнате даже в самые интимные моменты (впрочем, ей с большим трудом удалось уговорить меня на это). Видела она и других женщин, которых я приводил к себе. Лум не ревновала меня к ним, а жене про них знать совершенно необязательно. Впрочем, я не считаю это изменой, во всяком случае, серьезной; потому что жену свою я люблю. Как и маленькую девочку Лум.

Сегодня я один. Сейчас, наверное, снова прилетит Лум. Я особенно жду ее визита сегодня: она обещала мне придумать свадебный подарок для моей будущей жены. Я мог бы отказаться, но Лум настаивала. В последнее время она стремится нас опекать: меня и мою жену.

Свадьба состоится меньше чем через месяц. Честно говоря, я не знаю, что мне дальше делать с Лум. Даже сейчас она не всегда остается невидимой, когда в квартире находится моя будущая жена. Как правило, это случается в самые пикантные моменты; хорошо, что глаза моей жены в это время, как правило, закрыты. Не думаю, что Лум делает это специально; скорее всего, она просто не может себя в такие моменты контролировать. Но то, что сейчас - случайность, минутная халатность, после свадьбы может стать закономерностью, и если это обнаружится - ничего хорошего не жди.

Что мне делать с этой маленькой дурочкой? Отослать ее куда-нибудь подальше? Не выйдет: она слишком меня любит. Избавить ее от любви ко мне? К сожалению, я над этим не властен. Уничтожить ее, как я и хотел когда-то? Но я люблю ее и не смогу этого сделать. Люблю я и свою жену, и даже ради Лум не откажусь от нее. Что же делать? Я не знаю. Но пока время еще есть. На столе - конфеты, и любимая чашка Лум уже наготове: стоит возле раковины, а рядом - жидкое мыло в пробке от какого-то пузырька. Махровое полотенце: раньше я заворачивал в него Лум после ванны, а теперь она ложится на мохнатую поверхность, как на огромный диван. Надо еще отодвинуть в сторону шторы, чтобы ничто не мешало Лум проникнуть ко мне в дом. Скоро она прилетит.

© Инга Кесс (Эльшани)